Алексей Мочалов и его аудитория

У Алексея Мочалова есть очень дорогой для него автограф Святослава Федорова: "Ваши романсы - это наша жизнь". Под словами знаменитого офтальмолога могли бы подписаться многие почитатели архангелогородца, которому 1 октября исполняется 50 лет.

- Алексей Александрович, вы, вероятно, жалели, что не учились ни в консерватории, ни в музыкальном училище, ни в музыкальной школе и даже нотной грамоты не знаете. Или освоили ее наконец?

- Нет, не освоил, чем иногда ставлю в тупик моего друга, наставника, учителя игры на гитаре Федора Багрецова. Он говорит: такой-то аккорд возьми. А я не понимаю его слов.

Своевременная учеба, наверно, помогла бы мне. Но, с другой стороны, как говаривала незабвенная Татьяна Игоревна Шлык (царствие небесное этому замечательному искусствоведу и моему другу), мой вокал никто не испортил. Моими учителями стали Георгий Виноградов, Изабелла Юрьева, Вадим Козин, Надежда Обухова, Вера Панина, Петр Лещенко. Им и другим выдающимся исполнителям романса я поначалу пытался подражать, но в итоге получилось, что пою по-своему. В каждый романс привношу что-то личностное. Не подумайте, что хочу сказать, будто делаю романсы лучше, - просто пою так, как это звучит в моей душе. Как это происходит, не знаю, честно. Но на поверку оказывается, что вещь становится чуть-чуть другой.

Возможно, было бы так, если бы я знал ноты: положил их на пюпитр - и играл бы и пел по ним. И неважно, как до тебя пели этот романс. А мне важно да и просто необходимо услышать, чтобы подобрать аккорды и затем уже спеть. Причем я стараюсь найти как первоисточник, т.е. запись первого или наиболее раннего исполнения данного романса, так и записи других исполнителей, слушаю их по нескольку раз, подпеваю в наиболее понравившихся местах, и как-то незаметно рождается мой собственный вариант романса.

С другой стороны, незнание нот усложняет работу с моим сподвижником Федором Багрецовым, мы порой говорим на разных языках, но любовь к романсу и "Битлз" объединяет нас.

Жалею я только об одном: о том, что потерял тот голос, который имел, когда учился в школе, в медицинском институте, - пел в одной тональности с "Битлз", "Дип перпл", с Иваном Семеновичем Козловским. Я мог бы тогда, наверное, петь в оперном театре.

Еще в 1979 году меня "пытал" на архангельском телевидении журналист Владимир Лойтер: почему не идете в музыкальное училище поучиться вокалу, профессиональной игре на гитаре - дескать, поможем. Я тогда, отшутившись, ответил, что раз вместе с Маккартни и Ленноном мне уже не петь, в Большом театре вместе с Козловским тоже, а в филармонии я не хочу, поэтому и тратить время на музыкальное образование мне ни к чему. Лучше я буду хорошим врачом, а петь стану для себя и своих друзей.

Мою профессию я очень люблю. И никогда не стоял передо мной вопрос, как обо мне однажды написали: лечить или петь? Лечить и петь. Хотя в девяностые годы безденежье доставало, даже появлялись мысли уйти из медицины, но гены не дали этого сделать - я врач в третьем поколении.

- Может быть, даже и к лучшему получилось, что вы сорвали голос на праздновании десятилетия вашего выпуска Северного государственного медицинского университета?

- Спел, не "разогревшись", - и сорвал высокий, сильный голос. Через год я снова смог петь. Голос стал ниже, приобрел больше тембровых окрасок. Романсы зазвучали по-другому, на мой взгляд, лучше, более проникновенно и выразительно.

- Романс - "последнее русское пристанище души", есть такая фраза. Красиво сказано и отчасти верно, не правда ли?

- Да. Кино, книги, телевидение - везде, во всех странах. А романс в какой еще стране есть? Где еще так споют, с такой паузой: "Не уходи... побудь со мною..." И зрители замирают! Однако и задушевная русская народная песня меня так же трогает, как романс.

- Вы не удивились, что в деревне, где больше любят народную песню, вас тоже очень хорошо принимали?

- Поначалу удивился. Впервые я с этим столкнулся в Шенкурском районе, куда меня пригласил редактор шенкурской газеты "Важский край" Владимир Чухин. "Ой, милок, спасибо", - от бабушек в фуфайках это было интересно слышать. Я спросил: а может, лучше бы было, если б я народные песни спел? Мне они ответили, что песни для них другие люди споют, а мне надо романсы петь.

Вообще-то что такое теперь деревня? Там же пусть не по телевидению, но по радио давно слушали романсы и знают, что это такое. И пластинки покупали. То есть источники культуры - те же самые, что в городе.

- Вы не только исполнитель, но и собиратель романсов. Поэтому в вашем репертуаре есть, наверно, редкие вещи?

- Есть. Например, половина репертуара Вари Паниной малоизвестна. А ведь замечательные вещи! Я их пою пока дома.

Честно говоря, я не уделяю творчеству достаточно времени - просто не успеваю. Тем не менее оно - такая же важная составляющая моей жизни, как и работа. Хотя порой кажется, что я медицине уже отдал достаточно много: работал в Вельске, Северодвинске, вот уж более 10 лет тружусь в Первой горбольнице. Кандидатскую защитил...

- А как насчет докторской?

- Могу и ее подготовить, но тогда придется забыть о романсах.

- Может быть, на рыбалку и охоту надо реже ездить?

- Ну как без них?!..

Первая городская - великая больница Архангельска и области. Я благодарен судьбе за то, что работаю здесь. Горжусь этим. Но врачебная практика выматывает, отдаю ей очень много сил, надо разряжаться, отдыхать душой на природе. Я прихожу там в то состояние, когда снова хочется петь.

За нынешнее лето я только два раза рыбачил - некогда было!.. Хотя, наверное, надо больше заниматься тем, что, кроме меня, никто не сделает. Не потому, что я такой "великий", а потому, что мне это ближе, чем другим, - речь, конечно, о романсах. И вообще, у меня много задумок. Например, исполнить песни тридцатых- пятидесятых годов, те, что любили мои родители; издать два-три компакт-диска с романсами из репертуара Паниной; спеть песни на стихи Есенина, вещи Петра Лещенко и многое другое. Но когда все это делать?

Возможно, никто в России не собрал все романсы Вари Паниной, кроме меня. Они должны жить дальше... Приходится иногда гадать, какие слова в произведении - запись 1903 или 1905 года, качество известно какое... Требуется "переворачивать" множество сборников романсов и песен.

- Наверно, вам все концерты по-своему дороги?

- Да. Но есть очень тяжелые концерты. Например, в "зоне" очень трудно пелось - не аплодировали. Настолько зажатые там люди!.. Я очень расстраивался: пел - и не знал, нравилось ли. Но потом психолог мне сказала, что я зрителям очень понравился, а не аплодировали, потому что боялись показать свою "слабость".

Хранится у меня письмо одного из заключенных с огромной благодарностью за концерт: душа этого человека оттаяла.

Был у меня совсем недолгий опыт пения в ресторане. Этот опыт повторять не хотел и не хочу: в таком заведении аудитория не расположена слушать романсы.

- Писем с благодарностями у вас, наверно, немало?

- Их было очень много, когда на "Радио России" работал Евгений Ефимович Шумский, который делал программы со мной. Прекрасный был журналист, совершенно бескорыстный. Он говорил мне: "Где я, там денег нет".

- В ту пору в Свердловской области даже клуб ваших по-клонников появился...

- Да. Письма со всей России шли мне на облздравотдел, их пересылали в горздравотдел, потом - в Первую городскую. Люди даже исповедовались передо мной, о любви своей рассказывали. Благодаря романсам, которые греют нам душу.

Я в жизни очень многого хочу. Например, 1 октября сделать юбилейный концерт в Доме офицеров и пригласить на него своих друзей...

Сергей ДОМОРОЩЕНОВ.

28 сентября 2006 (176)